Елена СМИРНОВА, «О чем разговаривают Мяч и Карандаш, когда они в детских руках». Газета «Первое сентября».

Из стенограммы лекции Елены СМИРНОВОЙ, руководителя Центра психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек (цикл «Развитие современной психологии, публичные лекции МГППУ») 

"И не досуг, и не баловство… 

Игрушка – первый предмет культуры, с которым ребенок вступает во взаимодействие. Причем предмет универсальный, о котором есть что сказать как философам, историкам, семиотикам и эстетикам, так и психологам, конечно. 

Игрушка символизирует собой нечто другое, чем то, что из себя представляет на самом деле, через нее можно что-то вообразить, уйти от давления реального мира и построить свой. Воротами в виртуальную реальность называют игрушку, и в этом ее отличие от других орудий. Играют не игрушкой, а с игрушкой. Но и игрушка тоже играет с ребенком, она партнер в игре. Мяч самая древняя, идеальная игрушка – в непредсказуемости мяча бесконечное удовольствие и интерес. Им можно действовать, ему же приходится подчиняться. 

Карандаш не игрушка, но он становится ею тотчас, если ребенок начал действовать им как другим предметом: представил, что это человечек, или шлагбаум, или мост. Открытость трансформации, превращение в нечто другое – главная черта игрушки. С этой точки зрения есть игрушки,   которые   игрушками   назвать нельзя, они не предмет для игры, с ними ничего не сделаешь. Это, например, так называемые «интерактивные», которые сами умеют есть, пить, говорить и справлять иные надобности. Такие игрушки не допускают оживления, создания мнимой воображаемой ситуации – у них своя механическая жизнь, надо выполнять, что прикажет игрушка: через каждые две минуты: мама, покорми меня… спой песенку… пойдем гулять. Это «включи и смотри, что будет», это потребление технологических качеств игрушки парализует фантазию, превращает ребенка в приставку к механизму. 

Вредно все, что не оставляет места придумыванию и воображению; что переводит ребенка в разряд манипулируемого; что разрушает целостность образа человека (разборные куклы, например, головы, существующие независимо от туловища и прочее). 

…И не «просто воображение» 

Выготский писал о возникающем в игре «мнимом пространстве», которое не совпадает с реальным. Да, игрушка ребенком преобразуется, но одновременно ребенок преобразует и себя, когда говорит за нее, отвечает. Он, чувствуя себя кем-то, осознает свои границы. 

Когда я играю в маму куклы, я же не мама, но и мама. Нельзя твердо сказать, я это или не я. Но именно на этой разнице и включается внутренний мир ребенка, сознание, которое все построено на разговоре с самим собой. Так формируется идентичность, система Я ребенка, а с виду – ничего особенного: игрушка «отвечает» ребенку. 

Конечно, это не то, что любят взрослые: сидеть, слушать, писать; чтобы ни минуты досуга, чтобы от всего была польза. Но прав Выготский: «Игра мало похожа на то, к чему она приводит». В самом деле, если ребенок играет с игрушкой-доктором, он не учится лечить, нет. Однако то, что он сейчас усваивает, отрабатывает, находясь в роли доктора, проявится потом, в совершенно неожиданном виде. Эффект развития в игре есть всегда, но он не очевиден. 

Сейчас все твердят о редукции игры, о том, как это небезопасно для психического здоровья общества будущего, однако плохих игрушек выпускается все больше и больше. Игрушек не для детей, не для развития. Мы ведем постоянную психолого-педагогическую экспертизу игрушек, загляните, пожалуйста, на сайт http://www.psytoys.ru – лишь пятая часть из огромного ассортимента – хорошие, направляют на игру, подсказывают идеи игр."